На пустом заброшенном месте, оглядывая окрестности - недалеко Николаевка, Домкино, - одиноко стоит старая липа. Окончательно зарастает деревенский пруд. Совсем потерялась речушка Енка с бочагами, в которые, бывало, во время весеннего разлива Кубри заходили щуки и оставались в бочагах на радость крестьянам.
Угадывается - когда-то здесь стояла деревня. Стояла. Деревня Головеново. Зеленая, тихая, домов на двадцать. В ней в 1925 году Анатолий Федорович Рыжов родился.
Последний раз он был в своей исчезнувшей деревне несколько лет назад - раньше бывал чаще. Остановился, как всегда, под липой и, слушая ее роптанье, вспоминал прожитое. А жизнь Анатолия Федоровича не была простой. Самое беззаботное и счастливое время - детство, проведенное в Головенове среди мягкой природы, рядом с любящими родителями. Но оно быстро кончилось, черту подвела война.
Отец, Федор Павлович, был председателем головеновского колхоза "Тревога". Очень любил супругу Наталью, Наталью Александровну". И как было не любить - веселая, работящая, песенница. В девичестве Кулькова. Весь род Кульковых, из Домкино, славился долгожителями. Намного пережила Федора Павловича и Наталья Александровна, умерла лет десять назад на 95-ом году жизни, покоится в Александрове.
Анатолий Федорович, навещая ее, иногда просил: "Спой, мама, старинную песню". "Какую, Толя?". Память, голос сохранились у нее и в старости.
Анатолий был первенцем у Рыжовых, а за ним еще пятеро братишек и сестренок. В конце концов, отец из колхоза ушел, туда, где хоть какую копейку можно было заработать - стал объездчиком в лесном хозяйстве.
А тут война! Федора Павловича забрали на фронт, мать увезли в роддом, откуда она вернулась с двойней на руках - Вовой и Верочкой. Время и без того суровое. Да восемь галчат в доме... Билась Наталья Александровна как рыба об лед. Пошла за пайком мужа, ей говорят: "Работай вместо него, будет паек". О-хо-хо! Даже картошка в 1941-м в Головенове не уродилась. Всё одно к одному. Анатолию 15 лет. Как говорится, всего мужиков-то... Но старший в доме есть старший в доме. И он делал все что мог, чтобы поддержать мать и семью. Ходил в Ярославскую область менять вещи на продукты, хотя какие в доме были ценные вещи.
Через год попал на трудовой фронт, на заготовку дров для Москвы. Работали в Копцеве. Дневная норма - пять кубометров метровых кругляшей. Не все на распиловке работали, часть трудфронтовцев вывозила дрова в Струнино, другая часть загружала дрова в вагоны. Место Анатолия Федоровича было в лесу. Все бы ничего, только пилы были неточеные и садились быстро. Благо - спасибо отцу! - Анатолий умел точить пилы и был признанным заточником.
Две зимы провел он на трудовой фронте. Вторую в Балакиреве по направлению колхоза, тоже на заготовке дров.
В семью пришла беда - приключилась дифтерия, забравшая одну из двойни, Верочку, и пятилетнего брата Колю.
Анатолий мужал, ему, комсомольцу, не терпелось на фронт.
Собрали парней из окрестных деревень в поселке Красное Пламя, там они заявления написали - "добровольно".
И попал Анатолий Федорович в гороховецкие лагеря, в 49-й учебный стрелковый полк. Жили в землянках. Была хорошая деревянная баня, но в ней ни разу не мылись - воды не было. Кормили плохо - много селедки и очень много капусты, где ее только брали. Пить хотелось постоянно, так, что снег жевали. Словом, с новобранцами не церемонились.
И вдруг - девятая, то есть усиленная норма. Хорошие щи, даже чай, которым до этого и не пахло. Правда, сахару все же не было, его заменял изюм. Молодежь выправилась, окрепла.
Прибыли "покупатели" из Владимира, из 9-го учебного танкового полка.
- Кто хочет быть танкистом?
Хотели многие, отбирали не всех, по каким-то одним вербовщикам ведомым мотивам.
Пять месяцев осваивал Анатолий Федорович танковые премудрости - из него готовили командира башни, или, проще говоря, командира орудия.
Однажды в полк заявилась мать, чем удивила и несказанно обрадовала Анатолия Федоровича. Узнал все головеновские новости, мать благословила его на войну. А война была уже близко.
Скоро Анатолия Федоровича отправили в Горький, на завод "Красное Сормово", где формировались танковые экипажи. Чтобы ускорить отправку, сами красили "тридцатьчетверку", готовили ее.
В Горьком встретился с отцом. Повели их в баню. Анатолий встал в очередь за шайкой.
- Кто последний?
- Я буду.
Да это же голос отца!
Оказалось, Федор Павлович, минометчик, был тяжело контужен, признан негодным к строевой и направлен в Горький, в охрану военного завода.
Встретился отец с экипажем, с командиром танка Мишечеком. Мишечек уже был на фронте, знал что почем, как знал и Федор Павлович.
- Побереги сына, - попросил он.
...Подали платформы, танки на них, виртуозно, загоняли специальные механики-водители, экипажи только крепили машины. И - через Москву - эшелон пошел на юг. Прибыли в Кишинев, влились в опаленный еще сталинградскими боями 23-й танковый корпус под командованием генерал-лейтенанта А.О. Ахманова.
В Молдавии корпус задержался ненадолго, он покрыл себя славой в боях за освобождение Юго-Восточной и Центральной Европы.
Танковые корпуса использовались, как правило, на направлениях главных ударов, а 23-й еще и там, где прорыв, где трудно.
Самыми памятными и трагическими для Анатолия Федоровича были бои за Будапешт.
В ночь на 24 января немецко-фашистское командование силами трех танковых дивизий и армейского дивизиона "королевских тигров" (около 150 танков и штурмовых орудий и свыше 70 бронетранспортеров) с рубежа Кишвеленце, Фельше - Бешнье предприняло очередной удар. Прорвав нашу оборону, вражеские танки начали стремительно развивать наступление в северо-западном направлении. До южной окраины Будапешта оставалось не более 25 километров.
В этой обстановке командующий 2-м Украинским фронтом Р.Я. Малиновский принял решение переправить на правый берег Дуная, для прикрытия Будапешта с юга, 23-й танковый корпус. Такое решение, считают историки, было единственно верным и своевременным, поскольку на 2-ой Украинский фронт возлагалась задача овладения западной частью города. Восточная часть к этому времени была освобождена.
Был серый, потонувший в снегопаде день, когда в страшном ударе - броня на броню - сошлись советские и немецкие танки. Обе стороны дрались ожесточенно, танкисты сгорали в броне - корпус Ахманова нанес противнику огромный урон, удержал рубеж, но сам потерял около сотни танков.
Анатолий Федорович посылал снаряд за снарядом во вражеские машины, пока не получил снаряд в свою "тридцатьчетверку". Заряжающий погиб от осколка. Танк загорелся, экипаж стал покидать его. Между прочим, у командира орудия нет своего люка. Пока выбирался, контуженный Анатолий Федорович закоптился до черноты, думал, так "негром" и останется. Когда выбрались, сработал оставшийся боезапас - танк раскололся, как скорлупка.
С этого боя дороги экипажа разошлись. Обгоревший Мишечек попал в госпиталь. Уговаривал он и командира орудия, но Анатолий Федорович сказал, что будет долечиваться в своей части.
Встретил попутную штабную машину. В дороге разговорились.
- Ты откуда родом?
- Из Александрова.
- О, я из Иванова. Земляки.
Анатолий Федорович и сейчас встречается с И.Ф. Николаевым, он теперь генерал-полковник, вспоминают былое.
Как встречался с другим, более близким земляком, однополчанином Николаем Терентьевым из деревни Лобково.
Прибыл Анатолий Федорович в свою часть, а там хоронят погибших.
- Анатолий, ты? А я тебя хороню, - распахнул Терентьев брезент, где лежал обгоревший солдат без рук, без ног.
- Это, Коля, наверно, Сашка, заряжающий. А я теперь, видно, долго жить буду.
Анатолий Федорович за те бои награжден медалью "За отвагу". А корпус получил почетное наименование Будапештский.
13 февраля 1945-го Москва салютовала войскам 2-го и 3-го Украинских фронтов двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.
Овладев Будапештом, советские войска открыли себе дорогу на Вену. Пошли на австрийскую столицу и остатки корпуса. 15 апреля 1945-го она была взята.
День Победы Анатолий Федорович встретил в Чехословакии. А 10 мая разгрузили автомашины, груженные трофейной мукой, посадили в них танкистов и, как пехотинцев, бросили в бой против прорывавшихся к американцам власовцев.
Война закончилась, но не закончилась военная служба для Анатолия Федоровича: полк вывели в Киевский военный округ, в Житомирскую область. Дослуживал в Коростене, Овруче. В общей сложности семь лет. Командиром танка (в последние годы танка Т-72), исполняющим обязанности командира взвода. Там потом и встречались с однополчанами, пока не стала Украина суверенным государством, не продала танки Пакистану.
Возвратился домой. Отец - заместитель председателя колхоза. Сыну:
- Становись вместо меня.
А что делать? Ни паспорта, ни специальности. Правдами-неправдами сумел получить паспорт. Сел за парту - четыре года отучился на Калининской. Пытался устроиться на работу - не получается: туго было с рабочими местами в Александрове после войны. В 1951 году устроился в артель имени XIX Партсъезда. Это ничто иное, как текстильно-галантерейная фабрика. Чем только артель ни занималась: и крем сапожный выпускала, и гвозди, и свечи, платки ткала, телогрейки шила - чего нехватка, то и осваивали. В 1960 году ее превратили в фабрику по переработке вторсырья, а через год она получила сегодняшнее название.
Анатолий Федорович стал агентом по снабжению. Учился. Был начальником снабжения, инженером-экономистом. Заканчивал трудовую деятельность на Балакиревском механическом заводе.
Его трудовой стаж 60 лет 10 месяцев 16 дней (подсчитано точно, в отделе соцзащиты).
Много у него было общественных нагрузок - все делал добросовестно.
У него прекрасная жена, прекрасные дети - Сергей и Ольга, внуки, правнуки.
И крепкая дружба с однополчанами, которых, к сожалению, все меньше и меньше. Ушли из жизни Н.С. Терентьев из Лобкова, А.А. Кондратьев из Березина. Даже в их московской секции осталось всего восемь однополчан-фронтовиков.
Анатолий Федорович Рыжов, "похороненный" в 1945-м, - один из них.
В. АЛЕШИН.