Дорога советских войск на Берлин - в это логово фашистов - началась задолго до победного мая 1945-го. Она началась с первого отпора врагу, с неприступной Брестской крепости... Вообще убежден, что в мире нет никого сильнее и выносливее наших воинов.
Мы шли, освобождая села, деревни, города. Я был снайпером. Знаю, конечно, что мои пули поставили точку на жизни многих гитлеровцев.
Но не забуду и о том, какие огромные потери несли советские войска. Каждый ветеран войны может вспомнить немало случаев, когда оказывался буквально на волосок от смерти. Я тоже выжил чудом.
В битве на реке Одер погибло несколько тысяч мальчишек. Меня тогда тяжело ранило в голову. Сестра-фронтовичка, перевязывая меня, истратила несколько упаковок бинтов, я даже стал похож на Деда Мороза.
Завели меня в дом, где вообще-то жили немцы, но их там не было, а лежали наши раненые солдаты. Меня уложили на пол. Часа через два забегает солдат и говорит: "Уходите из дома кто как может, а то фашисты расстреляют". Я подумал, что оставаться здесь лежать - значит, наверняка смерти дождаться. Собрал все оставшиеся силы, встал и вышел из дома. Тут передо мной всё закружилось: будто земля и небо поменялись местами. Для фашистов я стал хорошей мишенью, стреляли из пулемета и автомата. Пули летели над головой как пчелы...
Снайперская смекалка не подвела: упал, затих. Перестрелка закончилась минут через пятнадцать. Я встал и пошел по улице, качаясь влево и вправо. Вдруг на пути возникла железная ограда, высотой около двух метров, ощетинившаяся штырями. Что оставалось делать? Ну не назад же возвращаться. Примерно час забирался наверх, а потом стал спускаться вниз... И... зацепился полой шинели за коварный штырь. Барахтался, пока не сорвался. На земле решил немного отдышаться...
Надо было пробираться к своим. Я вышел на дорогу: Удивился - солдат нет. Но чуть дальше, между кирпичными домами, - примерно десяток фашистских автоматчиков. И они меня заметили, но расстреливать не стали. Видно, подумали: "Сам подохнет" и скрылись за домами.
Я продолжаю идти по дороге. Сил уже совсем не остается. И тут, откуда ни возьмись, словно "по щучьему велению, по моему хотению", появляется пара лошадей с коляской, а в ней наш солдат Иван. Кричит мне: "Садись скорей, а то шлепнут!" Лошади напуганы, трясутся. Я пытаюсь залезть в коляску, но силы кончаются. Залез наполовину - ноги в воздухе. Пролетели так несколько минут. Иван теперь кричит мне, чтобы я слезал, мол, кони стали нестись, словно бешеные, - расшибут коляску. А я не могу пошевелиться, абсолютно обессилел. Тут Иван как ввернет крепкое словцо (вот это по-русски), и я слез. А он вожжами тронул лошадей, и они понеслись в овраг. Упали вниз головами, а сверху - коляска.
Я остался на берегу живой. Потом подошел к этому обрыву, глянул вниз и подумал: "Вот тут была моя смерть". Но, признаться, подумал как-то отрешенно. Когда посмотрел вперед на берег Одера, то увидел, что там идет мой спаситель Иван. Вот и я отправился за ним следом, вышел тропкой на другой берег реки. Лед в ту пору был плохой, полыньи тут и там. Многие солдаты попадали в эти полыньи и тонули. Кричали: "Помогите!", но часто некому было им помочь...
Зашел в деревянный дом. Там наших солдат человек пятнадцать. Кушают у кого что есть. Я руками показал, что хочу пить. Однако напиться не смог - вода почему-то мне в горло не попадала...
Солдаты глянули на меня, один из них вышел на трассу, остановил машину с ранеными солдатами и подсадил меня. Раненых в этой машине было как сельдей в бочке... Но все равно - ехать-то лучше, чем идти, особенно в моем состоянии...
Значит, не судьба была мне сложить голову на фронте. Может быть, это заповедь нам, выжившим в военном аду, не пасовать перед трудностями, всегда помня, что на войне было гораздо труднее.
Я уже говорил, что убежден: в мире нет никого сильнее и выносливее наших воинов. Но от всей души желаю, чтобы эти качества никогда не пришлось проверять в боях нашим внукам и правнукам. Пусть они растут под мирным небом! Веря в это, мы, ветераны Второй мировой войны, выстояли и победили 60 лет назад.
П. КОМАРОВ,
г. Александров.