Итак, я шла вдоль деревянных столов и палаток. Небо было свинцовым, и все боялись, что пойдет дождь и испортит праздник. Я почти прошла мимо этого стола, поздоровавшись с большеглазой худенькой женщиной, шапочно знакомой по работе во ВНИИСИМСе. Но что-то зацепило, что-то окликнуло, и я обернулась, чтобы понять - что? На столе перед ней были разложены какие-то вещи и картины, как мне показалось, нарисованные.
Внезапно прорвавшееся солнце осветило прилавок и у меня перехватило горло от трехмерности того, что я сочла рисунками - это были вышитые иконы!
Как большинство уралок, воспитанных на сказах Бажова, я хорошо знала, сколько стоили работы золотошвеек. Помните, Танюшка из «Малахитовой шкатулки», которая зарабатывала столько, что « доброму мужику столько впору заробить»? Она брала за портрет сто рублей. Позвольте напомнить, что хорошую корову тогда можно было купить за три рубля. Так вот, в Александрове, на торговой площади, на деревянном столе, щедро посыпаемым песком и пылью при каждом порыве ветра, лежали работы золотошвеек.
Я вернулась, подошла ближе: вскипали пеной жемчуга и каменья (отчего-то хотелось высокого стиля!) на синем бархате светских вышивок, отрешенно смотрели с икон глаза святых. И при золотом убранстве одежд и нимбов центральными оставались глаза…
Я никогда не слышала, чтобы о золотошвейках Александрова упоминалось в книгах. Правда, что-то об особой разновидности вышивок говорили, но это искусство старинное, почти утраченное. Нечего и говорить о том, чтобы кто-то из моих знакомых мог купить подобное: те, кто понимает - не богаты, а те, у кого есть средства, мало смыслят в древних искусствах. Между тем припасы для него стоят весьма и весьма дорого.
- А где можно познакомиться с этими работами в другой обстановке? - спросила я Надежду Васильевну Акимову, безмолвно наблюдавшую за моим столбняком.
- Только на выставках, - ответила она. Я попыталась расспросить поподробнее, но она порекомендовала обратиться к Татьяне Михайловне Лукьяновой.
Мы созвонились и договорились о встрече. Я не пожалела, потому что впервые столкнулась с тем, как властно иногда пробуждаются в нас, казалось бы, навсегда утраченные корни.
У Татьяны Михайловны инженерное образование, много лет проработала на радиозаводе. В 1990 году у нее случилась очень тяжелая травма. Настолько тяжелая, что думали - не выживет. Началось долгое путешествие по больницам: лежала в нейрохирургии и во Владимире, и в Москве. И вот, когда ей было особенно плохо, медсестра, которая отхаживала, посоветовала сходить в церковь, поставить свечку Пантелеймону Целителю.
Будучи человеком верующим, тем не менее, в церковь ходила мало. Однако совету последовала. И неожиданно почувствовала, что хочет вышить образ этого святого. Рукоделием и прежде занималась, шить, вязать умела. А тут, к больничной койке прикованная, ни того, ни другого не могла. И вспомнила, как в школе учили вышивать крестиком. Раздобыла ткани, нарисовала сюжет и приступила. Как-то прикинула – 10.000 крестиков вышила в своей первой работе.
- Услышал Бог мои молитвы! – рассказывает Татьяна Михайловна о главном. - И учителя послал. В Александров как раз матушка приехала из Москвы, она в миру была художником-графиком, а здесь решила учить желающих вышивке. Пошла и я. Пригласил меня мой знакомый - Владимир Сергеевич Малов.
Началось мое обучение. Ах, как хорошо, что нашли работники Первушинского музея Нину Александровну Волгину, и студию организовали! Вообще-то у них с батюшкой приход в Тверской области, но сам Бог ее к нам направил, не иначе.
Лицевое шитье не зря так зовется, оно означает «вышивать лик». Техника простая, но чтобы икону вышить, надо чтобы звучала в тебе молитва во время работы. Да так искренне звучала, чтобы тот, кто на нее посмотрит - услышал. А иначе просто картинка получается, уходит жизнь из работы…
Вот на выставках: иной раз смотрю, такая техника - ни одного изъяна, а молитва не звучит. А у другой - с десяток огрехов, а образ живой, и молиться на него хочется, просветленной отходишь.
Лицевое и золотное шитье - техники разные. А сколько подвидов в каждом, сколько комбинаций! Теперь уже и сама научилась делать рисунки. Но иконы - святой образ - не берусь. Вы не поверите, но приобрести пяльцы тоже оказалось проблемой. Мне повезло, профессионально делают их мастера из «Рекорд-ДОК-Маркет», очень я им благодарна. К другим как-то пришлось обратиться - не понравилось. А их пяльцы в руках живут.
Первушенский музей над нами вроде как шефствует. Вот они и послали мои работы на Первый всероссийский фестиваль инвалидов…
Тут я от изумления прерываю ее грубым вопросом: «А вы - инвалид?!». Не вяжется облик этой милой женщины с инвалидностью. Она смеется в ответ: «Второй группы».
…В 2001 году в Центральном доме художников прошла выставка, какой 40 лет не было. Отбор работ на нее был строжайший. Взяли две работы Татьяны Михайловны. Часто соавтором рисунка выступает дочь. Своими силами закупать припасы не удалось бы, тут ей помогают некоторые предприниматели, ведь один моток ниток 600 рублей стоит.
С 1996 года Татьяна Михайловна практически профессионально этим занимается. А с 2001 года - уже и золотным шитьем. И говорит, что счастливый человек. Несмотря на постоянную боль. Когда погружается в очередную работу - даже она порой отступает.
Другом и наставником стала для нее матушка: и совет даст, и книгу порекомендует, и работы на выставки «Вышитая картина» в Московский дом творчества отвезет. А еще очень благодарна Татьяна Михайловна Малову Владимиру Сергеевичу - за ту встречу и совет, ставшие судьбоносными для нее. Ведь с его подачи все началось, через него и с матушкой познакомилась.
Очень хочется сотрудничать с нашим музеем «Александровская Слобода». Может, разрешат поработать с фондом?! Вот это была бы школа! У старинных мастериц поучиться, их секреты хоть частью перенять - ах, как славно бы!
…Мы расстаемся с Татьяной Михайловной, а мне не дает покоя одна мысль: Александровский клуб художников организует отчетные выставки своих членов в июне, они будут проводиться в музее Первушиных, непременно надо посмотреть и последние работы Татьяны Михайловны.