Одиночная палата
С бывшим олигархом Родионом Потемкиным я встретился по его просьбе 14 апреля в госпитале им. Вишневского под Москвой. Это был как раз тот день, когда он туда ложился. Я сторожил его сумки в коридоре, пока он ходил по врачам. В перерывах он мне кое-что рассказывал. Наконец мы добрались до одноместной палаты за сто с чем-то долларов в сутки, и я включил диктофон. Я тогда еще ничего не понимал в сборке телевизоров, из-за этого Потемкин раздражался и начал на меня покрикивать, но не так, как он кричал на своих шоферов и членов советов директоров, все-таки я старше его лет на двадцать и он меня не нанимал.
Это было через день после того, как он во Владимире сбежал от ФСБ. Они там оплошали, и после 48 часов задержания бывший депутат случайно и временно оказался свободным человеком де-юре. Он сел в машину брата вместе с адвокатом Робертом Зиновьевым, туда же втиснулся следователь, но брат притормозил у светофора — бывший олигарх рванул дверцу и удрал по ночному Владимиру.
В больнице Родион выглядел неважно. Олигарх с десятилетним стажем, прошедший во Владимирской области огонь, воду и медные трубы, он себя к этому явно не готовил. Ему и диагноз поставили: реактивный психоз. Мы не договорили, он дал мне координаты верного друга, который «все расскажет и со всеми познакомит» (назовем его условно Чемоданов). Последние его слова были: «Вы уж напишите там что-нибудь сами».
Ночью 20 апреля вооруженные сотрудники УФСБ по Владимирской области выкрали олигарха из палаты, сдернув датчики медицинских приборов и перепугав персонал. В знаменитом Владимирском централе, если верить его рассказу в передаче адвоката, Потемкина поместили в камеру к «малолеткам», и после ночи, проведенной там, он совершил попытку суицида. Сейчас Родион «на больничке» Владимирского централа как псих.
Днем раньше я съездил в Александров, позвонив из электрички Чемоданову без двадцати девять. В девять его забрали писать какие-то объяснения, и все, чьи координаты дал мне Потемкин, в этот день в Александрове тоже исчезли. Потом при встрече в Москве Чемоданов скажет, что никто в городе не будет со мной на эту тему разговаривать. Он сам два месяца уже отсидел, посадить кого-нибудь во Владимирской области (да и разве только во Владимирской?) вообще не проблема. Потемкин теперь нищий и никто, кому надо его спасать? Ну, ясно, это же бывшая Александровская слобода, родина опричнины, тут стрёмно.
Тем не менее, следуя пожеланию Потемкина «написать что-нибудь самому», я стал собирать сведения. Разузнать что-нибудь о покойнике легче, чем о человеке, который сидит в тюрьме. Мало ли против кого он там сидит и что будет? То, что называется корпоративностью, российской глубинке вовсе не присуще. Благодарность русского человека — отдельная тема, как и злоба его. Но тема интересная. Часть людей, обязанных Потемкину своим нынешним положением, резко ушла в кусты и отказалась даже встречаться. Зато другие вдруг рассказали все, что они знают и думают, в том числе под диктофон. Не всех из них я буду называть, но интересно же, кто как себя поведет при таком повороте дела.
Александровская слобода
Итак, следуя рассказам очевидцев, Потемкин впервые появился в Александрове в 1995 году в компании Владимира Овчинникова, директора Александровского радиозавода (АРЗ). Был он совсем юным, крайне самонадеянным, маленьким и толстеньким (на фотографиях Родион, уже сбросивший 40 килограммов благодаря занятиям спортом). В это время огромный АРЗ, прежде работавший на оборонку и делавший самые популярные в СССР телевизоры «Рекорд», находился уже при смерти.
Пытаясь разгадать рецепт финансового успеха Потемкина во Владимире, Александрове и Муроме, ищут в Москве каких-то его влиятельных родственников. Это мифологизация. Родители Потемкина преподавали утраченный предмет — политэкономию — в МГУ. Мама, завкафедрой, — в инвалидной коляске. Совсем еще юный Родион на машинке сшил ей брюки и в 16 лет двинул на Арбат что-то продавать, потом окончил Академию им. Плеханова, в то же время удачно торгуя электроникой на известной всей России «Горбушке». Он хорошо понимал, что такое телевизоры, откуда они и почем, что такое торговая марка; у него уже был миллион долларов, который он и привез в Александров.
Он сделал маркетинг и поставил на самую популярную в России марку «Рекорд». Он провел среди местных конструкторов тендер и выбрал модель главного инженера Сергея Филина (отказался встречаться), лучшую по соотношению цены и качества. Потемкин знал, где и почем купить для этих российских телевизоров китайские детали, а все, что можно было сделать отечественного в Александрове, — лить по корейским лекалам корпуса да еще пенопласт для тары. Через считаные месяцы в размороженном корпусе АРЗ под тепловыми пушками новые «Рекорды» уже выпускались. В лучшие времена их выпуск доходил до 10 тысяч штук в месяц.
Однако, как объяснил мне депутат Совета народных депутатов округа «Александров» Сергей Ананин, бывший гендиректор ЗАО «Стандарт», где как раз и собирались эти «Рекорды», выпускать 10 тысяч штук в месяц — нерентабельно, это даже не свести концы с концами. Поэтому, продвигая марку «Рекорда», Потемкин на том же конвейере выпускал еще и «Самсунги», LG и прочую муру, которая, будучи хуже новых «Рекордов» в смысле соотношения цены и качества, имела раскрученные бренды и продавалась в количестве 20 тысяч штук в месяц.
А юридически это выглядело так. В 1996 году было создано ЗАО «Стандарт», куда АРЗ внес имущество в виде корпуса (49 процентов акций), деньги же (51 процент акций) внесла фирма «чего-то там инвест» из штата Делавэр. В 1997 году «американцы» продали свои акции Родиону. Он также скупил часть акций АРЗ у работяг и инженеров, подняв их цену с ноля до 20 рублей за штуку. Акции АРЗ Потемкин обменял на долю завода в «Стандарте», став его единоличным владельцем.
Это достаточно ясно. Чтобы выпускать новые «Рекорды», надо было развести тонущий огромный завод с кладбищем старых «Рекордов», с одной стороны, и ЗАО «Стандарт», с другой. Но АРЗ по процедуре банкротства возглавил бывший директор Борис Чернов, который начал войну против пришельца. Война велась за собственность (сегодня на второй площадке АРЗ, помимо опустевшего корпуса «Стандарта», живут 32 арендатора), но знамена в ней поднимались идеологические. Чернов рассказывал всем, что Потемкин украл марку «Рекорда» и на американские деньги сделал какой-то несоветский телевизор, а с акциями он вообще всех кинул. Это, как обычно, одна сторона правды. Потемкин (небескорыстно, конечно) спас марку «Рекорда», о которой иначе никто бы уже не услышал. Собрать советских «Рекордов» теоретически и сейчас можно сколько угодно, только кто их купит? Миллион долларов, который в «Стандарт» вложил «чего-то там инвест» из Делавэрского офшора, конечно, никакой не американский, а потемкинский, это любому красному директору понятно. С акциями Потемкин, наверное, кого-нибудь кинул, они же на то и существуют. Ведь нас всех обманул Чубайс, это общее место.
Но интересно, что в этом бою в Александровской слободе после стандартного набора приемов в виде смены охраны, поливов в газетах, очернительства путем докладных записок ФСБ, после выездных акционерных собраний, арбитражных судов и прочих прелестей победил все-таки не Чернов, а Потемкин. Дело в том, что вот это все, что в газетах, естественно, потом назовут «потемкинской деревней», на самом деле работало и кормило. Но мы прервемся, чтобы взглянуть на феномен Потемкина под другим углом зрения.
Рублевское шоссе
По моим сведениям, эта квартира — последнее, что осталось у Потемкина, что можно продать, чтобы дать взятку, которую у него вымогают в тюрьме. Ничего себе квартира, но не так чтобы роскошная. В кухне висит самодельное полотно какой-то детской игры, только почему-то не с первого, а с четырнадцатого хода. Сделанная акварелью картинка с какими-то елками и ангелами мне очень нравится, поэтому, когда входит девочка Соня девяти лет, я спрашиваю, почему игра начинается с четырнадцатого хода. Она объясняет, что это же православный пост, он начинался четырнадцатого марта. Понятно. Это же не глазированная икона Софринского ширпотреба, какую увидишь во всяком партийном кабинете, это они тут не понарошку повесили. Только хозяин квартиры имеет к этому, как выясняется, только косвенное отношение. Его жена Марина, с моей точки зрения, совсем еще юная, несмотря на наличие детей девяти и пяти лет, красивая, хотя и не фотомодель, объясняет, что Родион тоже крестился вместе с Соней, но для галочки. Она же старается ввести его в курс этого дела, но «пока с этим ему еще трудно». Познакомились они в 94-м, когда Марина пришла к нему работать секретаршей куда-то на Загородное шоссе, фирмы она не помнит, трудовой книжки нет, чтобы посмотреть, ее зачем-то при обыске забрали. Обыск ведь был для нее неожиданностью, до этого приходили какие-то повестки из Мурома, но Родион велел на почту не ходить и никому не открывать, он ее ни во что не посвящал, про детей только спросит, сядет и смотрит канал «Спорт», а тут вдруг арест и обыск.
Он купил дом в Испании, и она уехала туда в 95-м рожать Соню, и жили они там с Соней два года, как в ссылке, ни друзей, ничего, Родион только раз в месяц приезжал. Потом дом в Испании, слава богу, продали, и Соня стала узнавать папу в лицо. Когда Родион шел на выборы в Александрове, он купил там дом по улице Цветочной, это стало ей известно из штампа о прописке. Он ее туда возил на какие-то мероприятия, она увидела в Александрове плакат: «Слава Потемкину» и сказала: «Ну, Родион, ну так же нельзя». Потом в Муром он ее тоже возил, там они бегали кросс перед телекамерой и сидели в танковом тренажере, там трясет по-взрослому, головой можно треснуться, и стрелялка там такая, как в игровых автоматах. Но для него всегда главными были бизнес и спорт. Он ей объяснял, что мандат депутата нужен ему, чтобы открывать какие-то двери. Какие такие двери, куда? Для Марины те двери, видимо, совсем не туда, но мужу она этого не смогла объяснить. У него же были такие деньги и такая власть, что его, как она считает, «просто занесло». Он все какие-то «Мерседесы» покупал, она ему говорила: «Родион, зачем нам «Мерседесы», нельзя жить для показухи». Он же говорил: «Не твое дело». Однажды она у него спросила: «Родион, почему у нас совсем нет друзей?», а он сказал: «Они нам не нужны». Своих шоферов он за людей не считал, говорил, что деньги он им платит, а где они поедят и поспят, это их дело. «Я, — говорит Марина, — ему объясняла: «Родион, как тебе не стыдно, они такие же люди, как ты». Но он и меня за человека иной раз не считал, как-то брюки не погладила, он ушел из дома, звонил, спрашивал, сколько нам с Соней надо денег. В последнее время только стал меняться. Вдруг повариха, она у них в офисе, который продали, готовила и убирала, и ей жить было негде: «Можно, она у нас поживет?». Чудной!..».
Между тем у меня нет сомнений, что Марина его любит. Мы смотрим старые передачи времен войны в Александрове, по недосмотру не изъятые при обыске, но я гляжу больше на нее, чем на экран, и мне видно, что она его любит. Я спрашиваю, известно ли ей, как Родион часами беседовал с какими-то бабушками в Александрове, чинил им крыши и уборные, как он хотел дать три с половиной тысячи долларов одному там из Магадана, но не успел. Марина слушает с неподдельным интересом, говорит: «Вот молодец!». А что он вам говорил во время свидания в тюрьме? Так во время свидания в тюрьме он вообще ничего не говорил. У него же вся голова была разбита после попытки суицида, он только сидел и все время плакал.
Александровские турки
Все гадости, какие можно собрать про Потемкина, я добросовестно выслушал или прочел. Тема их, в общем, одна: «олигарх». На кассете, которую мы смотрели с Мариной, бывший директор АРЗ Чернов подробно рассказывает, что и где украл Потемкин и почему выпускаемые им телевизоры «несоветские». А Потемкин, когда камера переезжает к нему в кабинет, отвечает хотя и хамски, но коротко: «А что мне с Черновым обсуждать? Он же ничего не сделал». И это, в общем, правда.
Вдогонку отгремевшей войне за АРЗ против Потемкина было возбуждено уголовное дело по экзотической статье о воровстве чужих товарных марок, которое сейчас пытаются припомнить ему до кучи. Это по поводу «Панасоников» и LG, которые изымались при обыске в «Стандарте» фурами, а потом их отдали назад. Изюминка в том, что эти фирмы никаких претензий не предъявляли. А Ананин рассказал мне, как они ездили встречаться с топ-менеджерами на «Панасонике». Родион хотел получить лицензии. Японцы посчитали, потом сказали: давайте, как раньше. А раньше так: «Панасоники» из Японии везли в Финляндию, разбирали, в виде запчастей везли в Александров, опять собирали и упаковывали в пенопласт. Разумеется, идиотизм. Но так рентабельно. Можно, конечно, пыжиться и искать здесь уклонение от уплаты таможенных пошлин. Но можно и сказать, что, собирая эти «Панасоники», Потемкин создавал рабочие места. Ананин — успешный бизнесмен, у него на столе калькулятор, он считает. 600 рабочих мест на «Стандарте», средняя зарплата по минимуму 5 тысяч рублей, большие деньги, это только подоходного налога 5 миллионов рублей в местный бюджет. Да магазин, да сто человек охраны, автопредприятие на этом поднялось, инфраструктура. Сделали 3 километра дороги от въезда в город до центра. Для себя, конечно, делали, ну а разве, кроме Родиона, никто по ней не ездит? Кстати, а дальше от этой дороги и сейчас хрен проедешь (это правда).
Интересно отметить, и это отмечает буквально каждый, что Потемкин кормил всех своих батраков бесплатными обедами. Он, правда, страшно на всех орал, но требовал неуклонного соблюдения трудового законодательства по зарплате, рабочему времени и отпускам. Он хотел играть по правилам и с японцами, и с властями, и с александровскими работягами.
Теперь возьмем историю с турками, компанию «Вестел», которая и сейчас собирает в Александрове чуть не половину продающихся в России телевизоров. Потемкин привел турок в город, мечтая получить лицензии. Был проект привести их на АРЗ, но турки сказали: спасибо, это нам не надо, мы лучше в чистом поле новый построим. Потемкин, уже будучи депутатом и влиятельным в области человеком, пробил для них землю, газ, все разрешения. Предполагалось, что этот, говоря по-нашему, административный ресурс и станет вкладом «Стандарта» в совместное предприятие «Вестел-Рекорд». Но, когда все было готово, у Потемкина начались неприятности, и турки предложили ему удвоить уставной капитал деньгами, которых у Потемкина уже не было.
Можно, конечно, не любить турок, которые кинули Родиона, наводят, такие-сякие, свои турецкие порядки у нас в Александрове, а русского рабочего, как говорят, считают за скотину. Но кто, если подумать, для аборигенов настоящие басурмане: турки ли, которые дают работу, налоги и хлеб, или родные патриоты и чиновники, которые сами ничего не умеют, а турок стараются выжить?
А еще послушаем Владимира Сучкова, шефа и владельца автопредприятия, которое началось с одного грузовика, возившего потемкинские телевизоры. Сучков — из шоферов-дальнобойщиков, он носит золотую цепь на шее, все шоферы ему дети, он считает, что Потемкин его в одном пункте кинул, после чего он ему сказал: «Мы с тобой больше не друзья». Но Марине с детьми он помогает, потому что она тут вообще ни при чем. В гараже у него два десятка трейлеров, чисто, как в операционной, я сам видел, когда в сортир ходил. Сучков рассказывает: была договоренность, как поделить сферы влияния с бывшим директором Черновым, но приехал губернатор Виноградов, который сразу на Чернова наорал, и тут Потемкин быстро переметнулся и Чернова кинул. «Так нельзя. Я бы, — говорит он, — этого Чернова взял в совет директоров, зарплату бы платил, он бы меня хвалил, а не воевал, к чему эта война? Мы же все тут живем, в Александрове-то. Тут у нас глубинка. А Родион приехал, весь западный такой, всех построил, развел, этого туда, этого сюда. А тут так нельзя, тут уважать надо. Но все равно спасибо ему».
Родина опричнины
В 2000 году, когда в области проходили выборы в Заксобрание, Родион решил, что ему надо быть депутатом. Видимо, он исходил из того, что, как объяснила Марина, «ему надо открывать двери». К решению этой задачи он подошел научно. Нанял социологов, нашел пиар-идею. Как раз сгорела Останкинская телебашня, и в Александров перестал приходить сигнал. Вот на этом: «Как, на родине русского телевизора люди не смотрят телевизор?!» — Потемкин и проехал. За него отдали голоса 45 тысяч человек, всех аборигенов он оставил далеко позади.
Но это не был только пиар. К выборам он какую-то там штуку сделал, заплатив деньги в Мытищи, и сигнал стал приходить в Александров. Он также провел кабельное телевидение, которое его вскоре и погубило. Он много чего там сделал, одних бесплатных телевизоров раздал целый вагон, об этом все знали. Поэтому, наверное, и проголосовали, а не только из-за щитов «Слава Потемкину», которые так не понравились Марине, да и нам бы, наверное, тоже не понравились.
Отзывы коллег Потемкина по Владимирскому заксобранию единодушны. Они приведены в газетах, которые сейчас топят бывшего олигарха, ну это ладно. Но я говорил с бывшим депутатом от СПС, который издает последнюю оппозиционную во Владимире газету «Томикс», Сергеем Казаковым. По его словам, Родион был для всех загадкой, общался с губернаторскими прихвостнями, на заседаниях, если и бывал, то все время говорил по телефону, в суть вопросов не вникал. А впрочем, Владимирское заксобрание на последнем заседании до 12 часов дня рассмотрело 80 вопросов. Кто там во что вникает?
Но совершенно другой взгляд на депутата Потемкина из Александрова. Помощница Родиона по общественной приемной, ныне депутат Александровского совнардепа Елена Шульга рассказывает: «К каждому заседанию мы готовили ему вот такущие справки. Это уж потом, когда начались неприятности, ему стало не до того. А в начале депутатства Потемкин сначала приезжал не на завод, где его ждал до ночи весь совет директоров, а в приемную.
Учрежденная на деньги Потемкина, она работала до полуночи, народ туда валом валил со всякой разностью. Молодой олигарх деловито садился и слушал этих бабушек часами. Потом звонил, диктовал запросы, а чаще всего говорил: «Эту крышу мне дешевле самому починить». Вот тут недавно звонила гражданка Кушнир, как ее зовут-то, сейчас в бумажках посмотрю. Она прочла про Потемкина в газете и позвонила: «Если сможете ему передать, передайте — я не верю».
И я поехал к гражданке Тамаре Сергеевне Кушнир в последний перед кладбищем так называемый магаданский дом в Александрове, чтобы узнать удивительную историю. Мама и папа Кушниры всю жизнь проработали в Магадане, развивая там социалистическое искусство, покойный папа был режиссером, сама Тамара — музыкант. В Александров они приехали по северному обмену, сдав квартиру в Магадане, с сыном Сережей сорока четырех лет. В Магадане Сережа был заместителем директора лицея, знатоком английского языка и литературы, синхронистом. Но его разбил паралич и бросила жена, врачи советовали поменять климат. В Магадане-то им друзья помогали, а в Александрове они чужаки, все деньги сразу грохнули на лечение, ампула — три тысячи долларов, но все не помогало, рассеянный склероз, он вообще-то не лечится. Но тут им сказали, что в Харькове есть какой-то целитель, который может помочь. И всего-то на это нужно было с заказом «скорой» до Москвы и от Харькова три с половиной тысячи долларов, но их уже не было.
Тамара Сергеевна тыркнулась туда-сюда, но понимания ни у кого не нашла. И пошла к Потемкину, про которого услышала в Александрове. Сначала она рассчитывала попросить его насчет пандуса, чтобы сына на коляске возить гулять. Она с этим пандусом все пороги обила, никто не помог, хотя положено, а после похода к Потемкину пандус был готов через три дня. «Вон он, в окошко глядите». А потом, слово за слово, три часа говорили про Магадан и про паралич, рассказала про харьковского целителя и три с половиной тысячи долларов. Потемкин обещал, что будет их собирать. Конечно, скажем мы, он мог бы просто вынуть их из кармана или продать, на худой конец, «Мерседес», который совершенно не нравился его жене Марине, купить «Фольксваген», а разницу раздать нищим. Но то была бы уже сказка, а это быль. И он эти деньги собрал, только тут Кушнир взял да и помер. А деньги все ушли на поминки, ученики же его слетелись из Магадана.
Вот так история. Ведь ее же даже и пропиарить нельзя. Какой-то никому не нужный парализованный еврей из Магадана. Ну и что? Никто не поймет. Зачем это было нужно Потемкину, если даже его жена до сих пор ничего про это не знала? Тут загадка, перед которой нам следует остановиться в изумлении. Мы не знаем, как это объяснить. Может быть, помимо бизнеса, есть у человека и какая-то душа, никто же ее не отменял. Что-то в ней происходит, и в результате человек что-то делает или не делает. А может, Родион вдруг увидел сквозь мельтешение бизнеса эту самую глубинку и принялся всматриваться в нее, игнорируя совет директоров и часами беседуя с огородными тетками. Увы, он опоздал лет на пять.
В декабре 2002-го его позвали в прямой эфир по кабельному телевидению, которое он же и провел. Девятью месяцами раньше главой администрации Александрова стал некий Коркин, но жители им были недовольны. Потемкин в эфире отчитывался, как, кому и что он починил, отвечал на вопросы, почему же в городе все так… (ну сами понимаете). Зрители стали говорить по телефону в эфир: а вот бы нам вас в мэры. Он возьми и скажи: а что, мол, я подумаю.
Александровские депутаты тогда замыслили бунт, хотели снять Коркина, у них было большинство, но не хватило до двух третей. Чтобы переломить ситуацию, в город приехал сам губернатор области Виноградов, встречался с командой Коркина, потом со сторонниками Потемкина, уже ночью. Он Родиону и раньше, хотя и называл его ласково «экономическим чудом», строго говорил: не лезь!
И с этого момента все у Потемкина пошло наперекосяк. Он сделал судорожную попытку выставиться по Александровскому округу кандидатом в Думу в декабре 2003 года, но этого ему просто не позволили. Потемкин задергался в трясине и еще глубже увяз. А после эфира в Александрове Шульге позвонила гражданка Кушнир, сын которой, кажется, тогда уже умер, и крикнула: «Он же себя погубил!». Она-то поняла это сразу. Вот этой нашей смирной русской магадано-еврейской мудрости олигарху Потемкину как раз и не хватило. Он начал вглядываться в глубинку, но не успел понять ее фундаментальных законов, как и что тут у нас происходит. Поздно, его уже потянуло ко дну.
Муромский лес
Следующая часть истории, иная по жанру и географически охватывающая Владимир и Муром, написана мной совместно с владимирской журналисткой Натальей Новожиловой, поэтому вместо местоимения «я» тут часто будет появляться и местоимение «мы». Владимирской областью командует губернатор Николай Виноградов, бывший второй секретарь обкома, впрочем, и по сию пору возглавляющий региональную организацию КПРФ. Периодически здесь случаются странно мотивированные посадки с политическим подтекстом, после нескольких месяцев заключения таких людей выпускают. Было совершено несколько заказных убийств с очевидными политико-финансовыми корнями, в том числе у ворот своего гаража накануне выборов 2000 года был застрелен мэр Мурома. По телефону и просто так здесь разговаривают неохотно, что стало ясно уже в Александрове, тяготеющем к Москве, а во Владимире еще того хуже.
В числе людей, попросивших его заняться «Муроммашзаводом», Родион назвал мне в больнице одного из вице-губернаторов и почему-то руководство местного Сбербанка. Сбербанк выделил те многомиллионные и сомнительные кредиты, в которых запутался Потемкин. В связи с этим в его руководстве незадолго до ареста Потемкина произошла большая чистка. Об этом рассказали газеты, работающие по наводке следствия. Но само следствие эпизодов, связанных с кредитами Сбербанка, Потемкину не вменяет.
Потемкин купил акции «Муроммашзавода» в 2001 году под обещания всяческой поддержки. В частности, ему обещали каким-то образом уполовинить безнадежные долги завода перед бюджетом, без чего за него не было смысла и браться. Потемкин набрал кредитов, причем не на «Муроммашзавод», где был чудовищный баланс, а на успешный Александровский «Стандарт». Потом он где-то за спиной перекладывал кредиты из одного кармана в другой, но оба кармана были его и оба на виду у Сбербанка, который молчал.
Потемкин делал это в течение всего 2002 года, но уже в начале 2003 года у него все во Владимирской области обломилось. Ему пришлось свернуть бизнес на АРЗ и уносить ноги из Мурома, пытаясь как-то спасти те деньги, которые он туда уже вгрохал. Это стало ясно, когда в реструктуризации долгов «Муроммашзавода» ему отказали, а кредиты стали пожирать сами себя за счет процентов. Теперь его уже не могли не посадить, выждав для приличия до конца депутатского срока.
Муром от Владимира в самом деле, как в былинах, отделяет роскошный дремучий лес: черные елки, синие цветы, Баба-яга где-то там в чаще. Как раз в середине шоссе в самом лесу притаилась деревня Тюрмеровка.
Лес — он большой. Чего там только нет. Одно дело цех в Александрове: собирай себе телевизоры из китайских транзисторов, и горя мало. Совсем другое — «Муроммашзавод» на 75 гектарах с долгами, проблемами, веером различных производств, где на одном полюсе лучшие советские холодильники «Ока», а на другом — запчасти для танков. Тут уже совсем другая дельта. Допустим, телевизор — он и в Африке телевизор, а какая-нибудь гусеница для танка в Муроме стоит условно сто рублей, а где-нибудь в Африке — уже сто долларов. Такие чудеса.
Понимал ли Потемкин в 2002 году, куда он попал? Вряд ли. Успех кружил ему голову, а таким куском можно и подавиться. Он взялся за «Муроммашзавод» в той же манере, что и за цех в Александрове. А у него под Новый год возьми и разморозься котельная. Родион считает, что это была диверсия. Да, может, кто и подгадил, глубинка же. А скорее всего, ему просто не повезло.
Но глава округа Муром Валентин Качеван, как и пол-Мурома, поработавший на этом заводе, считает, что ему просто не могло повезти. Потому что «Муроммашзавод» — это такая штука, которой можно управлять, только днюя там и ночуя, а не «приезжая раз в неделю искупаться». А что первым делом сделал Потемкин?
Разогнал знающих завод заместителей, чтобы они в его финансовые дела не лезли, поставил послушных, но бессмысленных кивал в совет директоров и укатил то ли в Александров, то ли куда на Канары. В отличие от Видонова (см. ниже), Качеван все же говорит о попытке Родиона поднять «Муроммашзавод» скорее уважительно, а о нем самом, горемыке, сочувственно. Но они же, акционерщики, мать их, ничего там не понимали и не могли решить ни одного вопроса, ответственность на себя не брали. А потом они его сдали, когда было возбуждено уголовное дело, а что от них ждать-то?
Тут у нас глубинка! Надо понимать. Ну, ведь не какая-то бездна, просто глубинка. Но вот ее необходимо все время понимать, ее надо ко всякому делу примысливать экзистенциально, иначе опять получится хрен знает что.
Муром же, как они сами себя тут называют, «старый купеческий город». Вот были купцы, им ничего не надо было объяснять про глубинку, они видели ее насквозь. Но тех купцов зачистили предшественники члена КПРФ губернатора Виноградова, где же их теперь сразу взять? Как объявили капитализм, на пустое место слетелись всякие потемкины-потанины. Как их называли тут в глубинке, «манагеры» (от английского manager). Это, конечно, западная модель, но села на русскую почву — получился «манагер». Сам по себе он ничуточки не страшный, как и Чубайс, но за ним надо следить внимательно, по недоразумению он может наворочать много чего. Теперь понятно, что свет в Москве не мог не вырубиться, а котельная в Муроме — не разморозиться.
Соловей-разбойник
Цеха встали, на ремонт нужны были бешеные деньги, Потемкин подал в отставку с поста директора «Муроммашзавода», сохранив свои акции — 53 процента. И начал отступление. Летом он продал пакет Александру Видонову, бизнесмену из соседней Красной Горбатки, за смешную цену в рублях. А еще через год как-то вдруг выпрыгнуло, что лучший корпус завода обременен залогом под кредит в два с половиной миллиона долларов, который вроде куда-то делся. Или, наоборот, никуда не делся, потому что вменяют Потемкину не хищение кредита из одного интересного банка и не перекачку кредитов Сбербанка, там вообще не влезай — убьет, а вроде увод куда-то этого самого корпуса, который вот он, в нем работают.
У главного начальника этого интересного банка я тоже побывал. Начал он с того, что они будут нажимать на какие-то рычаги, и чтобы я не вздумал назвать их банк в газете, а то они со мной поссорятся. Видимо, манагер. Я говорю: ну и поссорьтесь, мне-то что, я же человек небогатый. Но мне же было интересно, чтобы он мне что-нибудь рассказал, поэтому я обещал их банк не называть.
Мы складываем эту картину из рассказов не одного десятка людей, многие из которых по разным причинам не могут быть названы. Следствие может получить те же самые сведения с гораздо меньшими усилиями. Но картина вырисовывается более или менее понятная. Скорее всего, кредит из банка вообще никуда не уходил, а залог корпуса — это искусственное обременение. Возможно, Потемкин, продавая «Муроммашзавод» Видонову за смешную цену в рублях, договорился с ним хотя бы о возврате тех денег, которые он туда вложил. По этой версии Видонов, узнав, что Родиона все равно посадили, может быть, подумал: какой же русский бизнесмен отдает деньги партнеру, сидящему в тюрьме? Это дикость. Тем более если у него есть заместитель, занимавший пост во владимирской ФСБ.
Хотя там по-разному можно считать, кто, сколько и куда вложил. Но по смыслу это спор уже не уголовный. Я побывал у Видонова и показал ему одну бумажку, которая, как говорит Потемкин, случайно прицепилась к какой-то его папке. Это схема, выполненная от руки Видоновым, где нарисован и спорный корпус, и подписаны цифры в долларах. Видонов говорит, что это так, предварительная фантазия, эту смятую бумажку Потемкин, мол, достал из помойки и расправил, и вообще, если он будет ею размахивать, то он про него расскажет такое…
Но ничего не сказал, кроме того что «Ходорковского из него делать не надо». Мы и не делаем. В этом направлении работает владимирское УФСБ, повторяя опыт коллег из Генпрокуратуры. Ну не Ходорковского, конечно, но какие-то задатки есть. Года за полтора — отчего же. А бумажка (у нас она в копии) совсем не мятая, да и на Потемкина это не похоже.
Впрочем, в положение Видонова тоже надо войти. В засаде у «Муроммашзавода» сидит Министерство обороны. Знающие люди рассказали такую вещь. В России есть два завода с внешнеторговыми лицензиями: один делает танки в Нижнем Тагиле, другой — запчасти и тренажеры в Муроме. Любой контракт на танки подразумевает сколько-то тренажеров и запчастей. А бывшие советские танки могут поехать в разные страны. Это все совершенно секретные сведения. Но кто-то же имеет к ним доступ. С точки зрения людей, владеющих такой информацией, совершенно неважно, в каком состоянии находится «Муроммашзавод». Тренажеры и запчасти, в отличие от танков, можно сделать везде, важна лицензия. Зная, когда приличный контракт свалится в Тагил, надо просто вовремя подставить ладошку в Муроме. Эту тему Родион и большие люди из владимирского Белого дома обсуждали с человеком по фамилии Галкин. У Галкина, говорят, есть связи в танковых войсках и какая-то контора «чего-то там экспорт». А больше мы про него ничего не скажем. Но, как только над Нижним Тагилом забрезжит контракт, в Муроме никакого Видонова из Красной Горбатки, скорее всего, тоже не станет.
Бизнес, волчьи законы, глубинка. Но те, кто там сейчас вершит, тоже не купцы, лучше бы уж вовсе с печи не слезали. Совершенно ничего сами не умеют, все им в клювике принеси, они у нас в муромском лесу какая-то мелкая нечистая сила, разве что уж очень многочисленная. Но не серые волки — шакалы, высматривающие тех, кому не повезло. И тут уж кто что урвет. Например, есть сведения, что оттуда уже подъезжали с предложением прикрыть это дело за миллион долларов. Ну, есть у нас такие сведения, а откуда — не скажем. Но поверить нетрудно. Это в духе наезда рэкетиров на ларек. Потемкин, может, и дал бы, но у него уже нет миллиона. Все, чем он может защититься, — это то, что он знает, а знает он немало. Не убили бы его там, в лесу. Но, может, Сережа Кушнир на своей коляске к кому надо там съездит, а мы внизу фонариком посветим, вдруг и попятятся шакалы.
Леонид НИКИТИНСКИЙ,
обозреватель «Новой», Владимирская область.
При участии Натальи НОВОЖИЛОВОЙ,
газета «Томикс», г. Владимир
