Коренным жителям города этот адрес хорошо известен. Садовня (по плану XVIII века - казенный регулярный сад), отодвинутая Монастырской слободкой немного вглубь, начиналась с главной улицы - Садовой. Как два стража открывают вход на улицу справа - дом Преображенских-Успенских, слева - дом Торбинских.
Вот, что написала о своем родном доме Ия Николаевна Торбинская специально для газеты "Голос труда": "Как мне говорила мама, наш дом был построен в первой четверти XIX века". Дом был двухэтажным, низ - каменный, высокий верх - деревянный. Изящество дому придавала деревянная резьба по всему карнизу и выступающим угловым лопаткам, скромные резные наличники. По сохранившимся пятнам краски, первоначально дом был выкрашен в "светло-коричневый гнилой вишни цвет с лиловым оттенком (после 1915 года дом уже не красили)... Фронтон дома также украшала красивая резьба... В доме было 7 комнат - три вверху и четыре на первом этаже. Три входа в дом: парадный, со стороны кухни и, третий, со стороны террас... Очевидно, в планах хозяев дома было завершение строительства на втором этаже, по крайней мере, еще 2-х комнат". На этом месте были размещены огромные чуланы, стенные шкафы, летом здесь спали, варили варенье, шили на швейной машинке. Переднюю верхнего этажа с кухней первого этажа соединяла "лестница, довольно крутая с 7 ступеньками и перилами. Двор был большой. Здесь находились 3 сарая, амбар, соединявшийся с лавкой, выходившей на улицу...где-то в конце 20х годов она была уничтожена.
Ни на одной из Садовых улиц не было такого большого сада, который доходил бы до самой реки... Сад был огорожен дощатым забором со всех сторон до реки Серой, где были построены специальные мостки и для подхода лодки и для полоскания белья. Дорога от конца сада шла посередине в гору к дому".
"С обитателями дома я знакома по рассказам с конца XIX века, когда там жил Сергей Афанасьевич Торбинский с молодой красивой женой Ириной Павловной, урожденной Коркиной (умерла при рождении второго сына Николая - отца Ии Николаевны)... Могила ее находилась у центральной дорожки монастырского кладбища. Памятник был высокий, очень красивый, из розовато-лилового мрамора". Сергей Афанасьевич был женат трижды. В начале века (XX-го) в доме С.А. Торбинского было 11 детей. Кроме родителей и детей здесь периодически проживали родственники, а также прислуга. "В доме было не только многолюдно, но и весело. Все Торбинские были общительны, имели много друзей и по городу и на улице. Все любили петь под гитару. Соседка по улице М.Н. Колокольцова вспоминала, как она и другие, в том числе мой папа, любили кататься на лодках и всегда пели...
Я же помню молодость младших Торбинских, с которыми росла, знала их друзей... В начале 20-х годов около террасы были сделаны высокие качели, сначала на веревках, потом на металлических цепях, молодежь любила по вечерам на них кататься под песни: "Тихо и плавно качаясь...", "Ночь тиха, над рекой тихо дремлет луна..." и др. Весело праздновали Рождество и Пасху, ходили "ряжеными" по домам на святки. На масленицу пекли блины, катались на лошадях, которых присылали знакомые папе крестьяне".
Вернемся к хозяину дома и основателю этого большого и шумного семейства. Точных сведений о его рождении и происхождении нет. Родился он около 1860 года. Происходил ли он из купеческой семьи, или сам, занимаясь торговлей, вступил в купеческое гильдейство - не известно. По документам 1910 года Сергей Афанасьевич Торбинский числится мещанином 50 лет, имеющим дом со строениями и землею в 41 квартале города (оценены в 450 руб.) и производящим торговлю по промышленному свидетельству 2-го разряда. В те годы граждане, занимавшиеся торговлей и промышленно-ремесленным производством, не стремились причисляться к купечеству, довольствовались оформлением свидетельств, которые обеспечивали равные с купеческими права.
По старым городским документам упоминается только Сергей Афанасьевич, другие Торбинские не упомянуты. Возможно, Сергей Афанасьевич был родом из александровского уезда, была там деревня Тарбинская. Позже, приехав в Александров, купил в Садовне усадебный дом. Сюда он привел богатую молодую красивую купеческую дочь Ирину Коркину. Это было в конце 80-х годов.
Сергей Афанасьевич был известен в городе не только как преуспевающий торговец, а более всего как постоянно избираемый гласный Александровской городской думы или член городской управы. Его имя часто встречается в документах городской и земской управ, где Торбинскому приходилось отвечать за многие городские проблемы: мосты, дороги и многое другое. Как известно работа в городской управе оплачивалась недостаточно. Основной доход для семьи шел от торговой деятельности Сергея Афанасьевича. Стали ему помогать и подросшие старшие сыновья. Но их помощь оказалась кратковременной - началась первая мировая война. И "дела Сергея Афанасьевича пошли все хуже. Тяжелыми ударами для него были исчезновение без вести старшего сына Сергея, а затем плен второго сына Николая". Младшие дети были еще малы. Сергей Афанасьевич сделал попытку улучшить пошатнувшиеся дела - взял деньги в кредит и купил на них мануфактуру для продажи в своих двух лавках на Потаковке. Но нашлись у него недоброжелатели - сожгли обе лавки вместе с товаром (сведения Р.Н. Козиной - внучки С.А. Торбинского). Разорение, катастрофа... Хоронили Сергея Афанасьевича в августе 1915 года на городском кладбище. На его могилу был положен памятник из черного мрамора.
Материальные трудности не сломили осиротевшее семейство. Старшие дети окончили гимназии, младшие - средние трудовые школы. Сыновья защищали Родину и в первую Мировую, и в Великую Отечественную войны, двое из них погибли. Вместе со старшими Торбинскими воевали в Великую Отечественную войну и внуки Сергея Афанасьевича, в том числе и автор этих воспоминаний Ия Николаевна и ее брат Анатолий Николаевич.
После войны вновь зашумела жизнь в старом доме, здесь появились и жили правнуки Сергея Афанасьевича. Назову, пожалуй, самого известного из них, сына Ии Николаевны - Николая Николаевича Каладзе, известного профессора педиатра и пропагандиста истории медицины. Сама Ия Николаевна после фронта доучивалась на историческом факультете МГУ, работала в Александрове в аппарате КПСС, затем на Украине доцентом-историком в вузах города Симферополя и до сих пор не прекращает общественной работы. Ее брат, Анатолий Николаевич, окончил после войны Менделеевский институт и далее работал и жил в Воронеже.
В старом доме в Садовне доживали их тетушки и мама - Анна Анатольевна Торбинская, старейшая учительница и краевед нашего города. Именно сюда к ней тянулись за интереснейшими воспоминаниями многие наши краеведы и деятели культуры. Рядом с ней в доме жила сестра ее мужа, старейший работник нашего горздрава Софья Сергеевна Торбинская. Она проработала на одном месте более 60-ти лет. В советских учреждениях города работали и ее сестра Ольга Сергеевна, и брат Алексей Сергеевич. Из дома ушли другие сестры, некоторые уехали из Александрова, другие вышли здесь замуж и заботились о детях и внуках.
Раз мы оказались в Садовне, то следует рассказать и о саде. "Ни на одной из Садовых улиц не было такого большого сада... По обе стороны сада росли береза, ясени, огромный тополь, дуб, большие куртины сирени и далее, вдоль берега - ивы, справа - черемуха, рябины, орешник, глох (ирга), который мой папа привез из Киржача от своей тетки Анны Афанасьевны и посадил в разных концах сада. Папа был страстный садовод-любитель, он был знаком лично с И.В. Мичуриным, вел переписку с работниками мичуринской селекционной станции, оттуда выписал мичуринские сорта яблонь, малины, смородины, крыжовника, слив, которые в наших местах не культивировались, а у папы они хорошо прижились, давали много плодов и вымерзли только зимой 1939-40гг. В саду за сараем, вплоть до папиной смерти (в 1935г.) был парник. У мамы, увлеченной цветами, было три цветника, у сестер Торбинских - один. Думаю, что в конце 20-30-х гг. в Садовне ни у кого не было так много цветов, как у Торбинских... Обилие зелени и цветов привлекало в сад птиц. Их было много: зимой синички, снегири, поползни, летом скворцы. О скворешниках заботился дедушка (А.П. Боравский). Их было три - на березе, на яблоне и на черемухе. А летом у нас пели и соловьи. И александровцы даже ходили слушать соловьев к дому Торбинских. Соловьи исчезли в конце 40-х годов. Зимой в сад и на улицу забегали зайцы, от них папа завертывал стволы молодых фруктовых деревьев. Прибегали в Садовню и волки. Поэтому дядя Володя (В.А. Боравский) зимой носил железную палку с острием, которую мы называли посох Ивана Грозного".
В память о доме и его обитателях в семьях Торбинских сохранилось много фотографий (фотографией увлекались еще с начала XX-го века). Мне запомнилась прекрасная фотография, где среди множества энтомологических коллекций, расставленных по огромной веранде дома, был сфотографирован сын Сергея Афанасьевича, Николай Сергеевич. Эти коллекции были созданы А.П. Боравским при активном участии его детей и зятя, Николая Сергеевича, а в начале 20-х годов были переданы в Александровский историко-краеведческий музей, где они вместе с коллекцией чучел птиц и зверей долгие годы выставлялись в отделе природы нашего края.
Николай Сергеевич вернулся из австрийского плена в 1918 году, затем он учился на пехотных курсах в Вологде, откуда вместе с курсами был переведен в Краснодар. Здесь проявился большой талант Н.С. Торбинского, как "прекрасного работника в области культурной работы и создании кружков самообразования". Как вспоминает Ия Николаевна, ее отец хорошо пел, увлекался литературой, особенно поэзией, в частности поэзией Шелли. По мнению дочери, он все умел делать своими руками. В доме до конца 80-х годов в комнате Анны Анатольевны стояли два удобных кресла, одно из которых было сделано руками ее мужа. Для детей он сделал детскую мебель. "В дедушкином сарае стояли верстаки, столярный и слесарный, где работал и папа".
Завершу рассказ о доме Торбинских в Садовне. После смерти хозяина в 1915 году "наследство (дом) оказалось не принятым. Срок наследственного права наследники не использовали". Только в 1947 году народный суд г. Александрова по иску А.А Торбинской рассмотрел дело о введении в наследство после умершего мужа". Суд постановил признать А.А. Торбинскую наследницей дома. Надо отметить, что практически дом не национализировался, потому что в нем проживало так много людей, что уплотнять их было некуда. Последние жительницы дома, сестры Торбинские, умерли в начале 90-х годов. Старый, но еще крепкий дом стал собственностью людей, понимающих толк в старой архитектуре.
В. БОРАВСКАЯ.